Если хочешь отправиться в интересную командировку, придумай её сам. Так я и сделал: взял на работе отпуск на день (пятницу), отпросился у домочадцев и, памятуя о бархатном сезоне, поехал на север – в Лузский район. Для тех, кто не в курсе, где это, объясню на известном представлении о том, что, дескать, Кировская область контурами своих границ напоминает петуха. С учётом этой фантазии Луза – самый что ни на есть глаз. Впрочем, забегая вперёд, скажу, что я метил в бровь...
300 км на север
Однако зрачки всё-таки разомнём. Минутка географии. Внимание на карту: итак, самый северный в нашем регионе – Лузский район – граничит на западе с Вологодской, на севере – с Архангельской областью, а на востоке – с Республикой Коми. До «места командировки» предстояло преодолеть свыше 300 км и больше 6 часов пути по железной дороге. Из Кирова поезд «Новороссийск – Воркута» выдвинулся в 23:47 (билет обошёлся в 799, 90 руб.) Ночь проковыляла скомканно и скрылась с рассветным шуршанием. Время – ближе к шести. Тучное небо волочило свинцовое пузо о верхушки худосочных елей, когда наш сонный состав закатился в Лузу. Задождит – не задождит? Возле вокзала, поодаль от торговых рядов, встретил по погоде одетый, в картузе и накинутом на плечи пальто, Владимир Ильич (фото на обложке). В его компании я и дождался «Пазик» – до пункта назначения следовало проколесить ещё 27 км.
Павловский болид, лихо ведомый молодым водителем по бетонным плитам на грунтовой дороге, принуждал пассажиров, среди которых были в основном ягодники, то и дело подпрыгивать на местах. Мелькнул указатель со стрелочкой налево «Великий Устюг». До вотчины Деда Мороза что-то около 70 км.
Было время золотое
Получасовая дрёма исчезла при виде заветных крыш – Лальск. Приехали. За свою почти 450-летнюю историю этот городок (буду его так называть) знал «золотое» время и периоды упадка. Ныне пгт, ранее он был богатым населённым пунктом, здесь сходились важные торговые пути – в Устюг, Москву, Архангельск, Сибирь и Китай. Из Азии cюда везли чай, фарфоровую посуду, жемчуг и шелковые ткани; из Сибири – шкурки пушных зверей (это отражено и на гербе), из Архангельска – рыбу, сукно, олово, вино «ренское»; из Вятки – хлеб.
Позже, в первой трети XIX века, когда из-за ослабших торговых связей город, казалось, вот-вот скатится к заштатному поселению, в Лальске (точнее – в 3,5 верстах от него) была основана писчебумажная фабрика, которой вывела его на новый этап благополучного развития. Руководили предприятием в разное время Степан Сумкин и Сергей Прянишников, мастер, специально приглашённый из Калуги. Выпускаемая предприятием бумага (в ассортименте была картузная, чайная, газетная, бюварная, альбомная, почтовая, обойная, папиросная, писчая, книжная и др.) развозилась по Волге, в Сибирь и на Кавказ. Трудилось на фабрике до 500 человек, хорошо зарабатывали люди. Предприятие, кстати, и сейчас функционирует, правда деньги уже не те и производят там меньше наименований – туалетную, обёрточную, фильтровальную, промокательную и картон. До наших дней сохранился и ряд храмов, всего же их было возведено 7 – и это на пятьсот населения в те годы (сейчас в Лальске проживает что-то около 3 тысяч человек)! На них, равно как и на дожившие до наших дней замечательные постройки, жертвовали как раз владельцы фабрики – Сумкины, Шестаковы и Прянишниковы...
Лал – Лала – Лальск
Выйдя из автобуса, я доверился своим ногам – никакого подготовленного маршрута не было. Глаз и фото объектива не мог оторвать от больших деревянных трёхэтажных домов – не встречал таких. В какой-то момент путь преградила громадная лужа. Вынужданная остановка позволила перевести дух и насладиться видом на открывшийся соборный комплекс – два храма и колокольня. Стоило глянуть вправо и – ах! На холме примостился необъятный деревянный дом. Точно составленный из нескольких, он напоминал какого-то тяжеловесного монстра. Оказалось, это дом купца Пешкова, в котором располагалась Земская Управа, начальное училище для мальчиков и городская библиотека. Построен в 1781 году!
– Вот это домина! – изумился я вслух.
– Раньше строили навека, – сказала бабушка, остановившаяся рядом. – Надо спасибо сказать нашим предкам – на совесть делали. Там ведь до сих пор есть где жить. И живут...
Рассказывает, горел как-то дом один из старых – так пожарные доски оторвать не могли, а в каменных зданиях стены по метру толщиной – такие, конечно, не промёрзнут. «А сейчас такие – ветер дунет и...» – отметила местная жительница.
Моя случайная собеседница оказалась улыбчивой, добродушной и на редкость общительной женщиной. Зовут Нина Николаевна. Пошла, говорит, за молоком, а тут я – мнусь на месте, не могу лужу обойти и изумляюсь домам. Короче, нехарактерный для здешних мест тип. Да, говорю, из Кирова приехал. Специально. Удивилась. Попрощались.
Пытаясь поймать в кадре храм без вездесущих проводов, спускаюсь к речке, которая называется Лала. Красиво, не правда ли? Кстати, название «Лальск» как раз от неё и происходит. А почему Лала? Местные краеведы говорят, что жила тут одна народность, которая как-то созвучно именовалась. По другой, менее официальной и более романтичной версии, речка получила имя в честь северного жемчуга, имя которого Лал. Дескать, водился такой здесь, да исчез из-за неуёмного промысла ещё в давние лета. «Жемчужина севера вятской земли» – вполне уместный заголовок в этом смысле. А мне и вовсе вольность в голову пришла – Лала-ленд. Кстати, знаете, как называются жители Лальска? Нет, не так.
Храмы многострадальные
Поднявшись к торговым рядам, сохранившимся с XIX века, я увидел очередь у грузового «УАЗ». Не успел задуматься над тем, чем там торгуют, как из вереницы людей вышла Нина Николаевна и тут же направилась в мою сторону.
– Вот, молочка взяла, – ответила на мой немой вопрос пенсионерка. – Из Никулино машина приходит, проедут по Ленина, постоят то тут, то там, всё молоко с творогом и продадут.
С места, где мы стояли открывался вид на оба храма – Благовещенский и Воскресенский, а также на колокольню.
– И чего здесь только не было... – рассказывает Нина Николаевна...
Известно, что в 30-е годы прошлого века Воскресенский храм использовался для содержания арестованных (в том числе святая мученица Нина Лальская)
–...и птицефабрика, и спортзал, – продолжила рассказчица. – Помню, просторный был зал, я там в баскетбол любила играть. А с колокольни парашютисты прыгали – подготовка у них такая военная была.
За триста лет (в этом году юбилей) в храме чего только не было, сейчас вместе с соседним по крупицам восстанавливаются – силами неравнодушных.
Возле колокольни необычно смотрится новая детская площадка, справа от неё – ворота (без забора), ведущие к Благовещенскому собору. Сегодня пятница – храм, увы, закрыт.
Пока мы общались с Ниной Николаевной, каждый человек, проходящий мимо, непременно здоровался с ней – как-никак 40 лет проработала в больнице. Да и городок небольшой, все друг друга знают...
Дома говорят
С этой мыслью я отправился по улице Ленина, в старину носившей красивое название Большая. Трудно описывать чудесные примеры деревянного зодчества, выстроившиеся вдоль проезжей части (лучше смотрите фото). Некоторые из них, некогда купеческие, теперь заброшены, с разбитыми стёклами. Иной раз подойдёшь к такому, чтобы сделать кадр, а он так смотрит печально – не надо, не береди душу мою, домовью, не фотографируй. Так и отойдёшь, поймёшь. Дома ведь, они говорят. И, к сожалению, горят.
У руин одного такого оказался спустя считанные минут. Слева трёхэтажное деревянное здание с библиотекой, фотостудией, которое переходит в кирпичное, а затем обрывается на сгоревших останках... чуть дальше виднеется храм. Оказалось, ещё 10 лет назад на этом месте возвышался необъятный дом Шестаковых. Но со временем особняк растащили, последнюю точку поставил огонь. До тла.
«Китайский домик» и волкособ
Десяток шагов по дороге неожиданно привёл меня к другой местной достопримечательности, которая, слава Богу, выжила – так называемый «китайский домик». Необычное здание, впрочем, к Поднебесной имеет весьма условное отношение. Краеведы предполагают, что раньше там находилась прачечная. Чердак был приподнят для лучшей проветриваемости, вид получился прям-таки как у китайских сооружений. Так и прозвали.
У входа лежал огромный пёс, на встречу мне вышел работник и пригласил внутрь – сейчас здесь мастерская краеведческого музея.
– Пёс на волка похож, – с опаской поглядел я на кобеля.
– Это полуволк, – удивил мужчина, придерживая «серого». – Мать у него собака, отец волк. Он добрый, не бойтесь.
(Пса этого, кстати, я встречал впоследствии ещё несколько раз – в разных местах – и всегда он лежал, будто наблюдая.)
С Александром (так зовут работника) мы забрались на чердак, откуда хорошо просматривались церкви. Здесь, под сводами «китайского домика», хранится макет храма, сделанного школьниками. Если подключить – засветится.
– Туристы часто приезжают? – интересуюсь.
– Бывает. Везде заглядывают. Чуть ли не с миноискателем, – улыбнулся Александр.
Где взять чистый спирт?
Всё-таки наведываются сюда чаще всего летом – в основном к родственникам да ностальгирующие по малой родине. По школе, в частности. А до местного учебного заведения отсюда – рукой подать. Протиснувшись меж двух каменных корпусов, натыкаюсь на здание (скорее всего, гараж), стены которого раскрашены признаниями любви к школе – «Любим...», «Не забудем..», «Выпуск...» Чуть поодаль, возле заброшенного деревянного строения (бывшая начальная школа), к своему удивлению обнаруживаю памятник из чёрного камня с изображением улыбающейся учительницы, которой школьник дарит цветы, и надписью «Слава сердцу учителя!». С тревогой думаю: «Что случилось?». С обратной стороны строчки – «Мы любим и помним, учитель, тебя...» Оказалось, ничего плохого, а воздвигли его год или два назад – ко Дню знаний. Даже не знаю...
По пути как назло наткнулся на «Ритуал», разместившийся в другом бывшем храме, на двери табличка – «На больничном. Если что, звоните..», а за входом в «Ритуал» – «Трактиръ». Знатное соседство, ничего не скажешь. «Что-то в этом есть...», – размышлял я, как вдруг мой мыслительный процесс прервало обращение: «Слушай...» Повернул голову – женщина старше среднего возраста, в руке – авоська.
– Где здесь чистого спирту взять? – обратилась она ко мне.
– Не знаю, не местный... – начало было я, но потом понял, что меня никто не слушает.
- Мне нужен настоящий, хороший. Много. Литр... – продолжала местная жительница. – Для медицинских целей.
Я пожал плечами, не зная, что сказать.
– Ты поспрашивай, поузнавай, я вон в том доме живу, – показала странная дама. – Придёшь, скажешь, где взять...
Кто ближе: Вологда, Архангельск или Вятка?
Не отойдя от беседы, я подошёл к ещё одной бывшей церкви – Спасской. Сейчас здесь центральный сельский дом культуры, во дворе – деревянная сцена и пеньки в качестве сидений. Эклектично. Следующее произведение теперь уже деревянного зодчества доставило больше позитивных впечатлений. В большом и нарядном доме ныне размещаются администрация и совет ветеранов. На замечательном здании, принадлежавшем купцу Шестакову, как показалось, ни к селу, ни к городу моргают красными цифрами электронные часы. Полезно, но не уместно. Обойдя строение кругом, доверился направлению, заданному флюгером на крыше – рука указывала вправо. Туда и двинул.
Буквально через три дома впустил в тяжёлые двери краеведческий музей, расположенный в прекрасном доме Прянишникова (в советское время тут были и ОГПУ, и СПТУ). За символическую плату (10+35 руб.) работник учреждения провела меня по двум этажам, где я посетил с полдесятка экспозиций – от комнат, где проживали хозяева-владельцы бумфабрики до выставки свадебных нарядов и реконструированной русской северной избы. Особенно меня, конечно, интересовала история самого городка.
Основанный, по официальной версии, в 1570 году Лальск сперва (с 1708 г.) входил в Архангелогородскую губернию, затем (с 1780-го) в Вологодскую. С приходом советской власти населённый пункт оказался в Северодвинской губернии (с 1919 по 1930 г.), после вошёл в Северный край (до 1936-го), затем снова в Архангельскую, но уже область (1937), а с 1940 был передан в состав Кировской области, где, собственно, и остался.
– Никому мы оказались не нужны, – с нескрываемой горечью посетовала экскурсовод. – Хотя с Вяткой у нас не так уж и много общего. Больше, наверное, от Архангельска, а говор у нас вологодский...
– Вятские «окают» не хуже, – не согласился я и призадумался.
А ведь даже на гербе Лальска (на верхней его части) расположен... герб Вологды – «в червлёном поле щита видна выходящая из облака рука, держащая золотую державу с серебряным мечом». Изображение это встречал и не раз (в том числе и в музее), хотя, как говорят, в качестве официального символа его пока не приняли.
А вот в список «исторических поселений» Лальск, 90 лет как разжалованный в посёлок, Минкультом РФ включен – в один ряд с Москвой, Великим Новгородом, Псковом, Великими Луками, Муромом, Угличем, Рязанью, Тулой, Казанью, Калининградом и др.
Точно на другой планете
И мне пора было уезжать. Рейс в 13:30, следующий только в 9 вечера (затем – поезд). Прощаться я не стал. И нарочно осмотрел не все знаковые места – чтоб был повод вернуться. Вот, скажем, старинное кладбище с храмом, удивительными памятниками и надгробиями. На одном из них рабочие бумажной фабрики высекли удивительные слова благодарности своему «покровителю и благодетелю» Сергею Михайловичу Прянишникову – за то, что давал работу, лишний раз не принуждал разлучаться с детьми, помогал материально и нравственно, просили прощения у него за переживания. Только ученики, искренне любящие своего учителя, способны на такое. А ещё в 17 км запрятана в зарослях церковь Покрова на Лузе, до сих пор сохранившая знаки былого великолепия и,между прочим, имеющая статус памятника федерального значения).
Я уезжал из Лальска, мечтая о том, что этот уголок когда-нибудь в будущем станет по-настоящему востребован – властями, меценатами, туристами. Нужно это непременно сделать. Остановить уходящий Лала-ленд! Вдохнуть в эту невероятную атмосферу колоритного и благополучного прошлого новую яркую жизнь. Сберечь не просто пгт, город, а эту – настоящую звезду (пусть и блекнущую) по имени Лальск! И, наверное, неслучайно наряду с бытовавшим названием местных жителей – лальчане – то и дело мелькает другое – поэтическое – лалетяне. Точно обитают жители здешние на какой-то своей планете, закатившейся каким-то чудом в эти севернорусские леса.
Как только я вошёл в автобус до Лузы, хлынул сильный дождь, который, по всем возможным прогнозам, должен был идти весь день.
