Диоген в бане

Думать не думал, что, приехав в тихую деревушку, окажусь в эпицентре здешних громких (по местным меркам) событий. Откуда им тут, среди двух-трёх десятков изб, казалось бы, взяться?! А ведь надеялся, устав от городских будней, попасть, как я думал, в бессобытийный мир. Сидел в натопленной комнате, чаёк крепкий потягивал, смотрел в окно и, вслушиваясь в доносившиеся откуда-то с улицы глухие стуки, неспешно размышлял над тем, что же можно колотить в такую стужу, вот я бы, например, ни за что не стал бы... Мои размышления махом прихлопнула громко ударившая калитка. За скрипом шагов распахнулась дверь, вместе с паром запустив местную мэршу. Майя Васильевна (имя изменено), мужиковатая и суровая тут же пронзила взглядом. «Слушай, писатель…», - начала гостья. «Да не писатель, а журналист», - буркнул я. «Какая разница, пишешь, значит, писатель. Помощь твоя нужна. Там у нас один забаррикадировался… прессу требует».

Нехотя, но явно заинтригованный, накинул куртку и в компании с мэршей направился к месту. По пути, едва успевая за её торопливым ходом, узнал, что старый мой знакомец Иваныч два дня назад заколотился изнутри в своей бане и, объявив бессрочную голодовку, требует восстановить его в должности водителя трактора.
- Пьяный он на «Беларусе» забор у двора снёс. Для профилактики отсадила его, на время посадила другого, а он, придурок, вон – завыкобенивался. Тут ещё как назло из райцентра начальство приехать должно, - объяснила Васильевна.
А банька-то с тутошним «диогеном», к слову, аккурат у местной администрации. Протестующий давал о себе знать: бил железякой по полупустому баку и через трещину в окошечке во всю глотку орал матерные частушки.
Словом, привела меня мэрша к бане и указала: «Тут он».
- Лёха, - в следующий момент сказала попутчица, наклонившись к двери, - привёла я тебе прЭссу. Излагай. Но если не прекратишь, знай: дверь выломаю - не посмотрю, что твоя баня - и душу из тебя вытрясу. Понял?
Покрутив пальцем у виска, облечённая властью дама засеменила решать дела...

Да, думаю, приехал в тишь да глушь.
- Здарова, - сказал я,ёжась от холода, - ты чего буянишь? Выходи давай...
За шарканьем раздалось почти виноватое: «Папироску дай, а...».
Так-то просто нельзя было решить? - переспросил я. – Чего вдруг заколотиться решил?
- Так, как… Для ризонансу, - ответил через дверь из предбанника собеседник, как-то по-особенному вытянув букву «и». - Погоди. Щас приду. Подтоплю вот...
Чего скрывать, я был явно недоволен, что меня оторвали от созерцания и приставили к местному «диогену». Спустя пятиминутку знакомец мой вернулся.
- Плеснул керосинчику, чтоб быстрее затопилась. Задубел я уже тут, - сказал он, и от него пахнуло свежим перегаром.

Перекинулись ещё парой незначительных фраз, как вдруг раздался шум, суета, треск брани, попадали вёдра. Из щелей вдруг повалил дым. Позже выяснилось: горящая керосиновая лампа упала и пошло-поехало. Хлопнуло-полыхнуло. Баня загорелась. Попытка вырваться оказалась безуспешной - узник заколотился на совесть - на гвозди-сотку...
Я запаниковал, сделал круг окрест бани. Заколоченный заживо разбил маленькое окошко в стене сбоку и неистово гаркнул: «Горю!».
Чертыхнувшись, я схватил мужика за голову, затем (по мере вытаскивания) за руки, за воротник и стал, точно репку, вытаскивать «диогена», тот, будучи тщедушным, пролез ровно наполовину и застрял. В голове - совсем не к месту! - промелькнул похожий эпизод из мультфильма про Винни-пуха, что был в гостях у кролика.
- *опа какая-то, б…! - вымучил он несколько слов и завизжал как хряк на убое. - Валенки горят! Тащииии!...

...Спустя два часа Иваныч, сидя в дореволюционных, судя по виду, кирзачах у тлеющего остова бани, задумчиво дымил сигаретой.
- Даа, ну ты дал, - сказал я.
«Диоген», оценив это как лесть, беззубо улыбнулся и робко поинтересовался: «В газете-то напишешь?».
- Иваныч, ты даёшь! Чего писать-то? «Спалил баню и остался без портков»?..
- Ну да, - усмехнулся экс-протестующий, всматриваясь вдаль. – Х.ня, баню-то я новую поставлю, а вот валенки -да - валенки жалко. Неделю назад только подшил…